Маргарет Маркус, экс-иудейка, США (интервью, часть 1 из 5)

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, о том, как появился и с чего начался ваш интерес к исламу.

Ответ: Меня зовут Маргарет (Пегги) Маркус. С раннего детства я обожала музыку, особенно классику. Я полностью погружалась в мир музыкальных опер и симфоний, которые тогда считались высокой культурой на Западе. Музыка была моим любимым уроком в школе, по которому я, конечно же, получала самые высокие оценки. Однажды по радио я случайно услышала  красивую арабскую мелодию, музыка была настолько приятной, что мне захотелось послушать и другие произведения. Я просила родителей найти мне записи и не оставляла их в покое, пока они не согласились пойти со мной в сирийский квартал Нью-Йорка, где я наконец смогла купить целую гору кассет со столь желанной мне музыкой. Мои родители, родственники и соседи абсолютно не воспринимали арабскую музыку, считали ее ужасно странной и непонятной, поэтому, когда я включала магнитофон, они настоятельно требовали, чтобы я закрывала двери и окна своей комнаты. После принятия ислама в 1961 году, я часами сидела в мечети Нью-Йорка, восторженно слушая Тилават (рецитирование Священного Корана), записанный тогда еще на ленточной кассете, знаменитым египетским чтецом Абдул Баситом. Но на Джума Намаз (Пятничная молитва) запись обрывалась. В тот день в мечеть пригласили особого гостя. Это был очень худой и плохо одетый молодой чернокожий юноша, который представился студентом из Занзибара, он и читал суру «Ар-Рахман» (глава Корана). Я никогда не слышала такого славного Тилавата, даже от Абдул Басита! Этот человек обладал уникальным голосом, голосом чистой красоты… Возможно, только Билал (сподвижник Пророка, мир ему и благословение Аллаха, который произносил призыв к молитве 5 раз в день) мог обладать таким же чудесным голосом.

Мой интерес к исламу появился примерно в 10 лет. Во время учебы в реформированной еврейской воскресной школе я увлеклась изучением исторической связи между евреями и арабами. Из моих учебников я узнала, что Авраам был праотцом не только арабов, но и евреев. Я прочла, как на протяжении нескольких столетий инквизиция средневековой Европы делала жизнь евреев невыносимой и как тогда мусульманская часть Испании поддерживала иудеев, предлагая людям убежище. В этом заключалось великодушие исламского общества, которое стало стимулом роста еврейской культуры до наивысшей точки развития.

Совершенно не понимая истинную природу сионизма, я наивно полагала, что евреи возвращались в Палестину, чтобы укрепить свои тесные родственные связи в религии и культуре между семитскими двоюродными братьями и сестрами. Я верила, что евреи и арабы будут вместе сотрудничать для достижения нового Золотого Века в культуре на Ближнем Востоке.

Несмотря на мое увлеченное изучение еврейской истории, мне всё же не нравилось посещать воскресную школу. В то время я думала  о судьбе еврейского народа, о страданиях при нацистах, о жизни в вечных гонениях. Я чувствовала себя частью своего народа и мне было горько видеть, что никто из моих одноклассников или их родителей не воспринимал свою религию серьезно. Во время проповедей в синагоге дети рассматривали комиксы, которые прикрывали молитвенниками и посмеивались над ритуалами. Они вели себя так шумно и бесчинно, что учителя едва справлялись с ними, дисциплина отсутствовала, из-за чего было трудно проводить занятия.

Дома дело с религиозным воспитанием обстояло не лучше. Моя старшая сестра настолько ненавидела воскресную школу, что маме приходилось каждое утро буквально стаскивать ее с постели, это сопровождалось слезами, борьбой и оскорблениями. В конце концов, мои родители устали от постоянных пререканий и позволили ей поступить по своему усмотрению. Она бросила школу. И вот как-то, вместо привычного посещения синагоги и празднования Йом Кипура, родители забрали нас с сестрой из школы, и мы пошли в чудесный ресторан. В тот день мы долго объясняли родителям, как мы несчастны, что нам тяжело и грустно в воскресной школе. Спустя некоторое время они стали агностиками, присоединились к гуманистическому обществу, известному как Движение Этической Культуры.

Этическое движение было основано Феликсом Адлером в конце 19-го – начале 20-го века. Феликс Адлер готовился стать раввином, и во время учебы он все больше убеждался, что следует  адаптировать  человеческую этику ко всему касающемуся веры и Бога, для того чтобы религия могла соответствовать потребностям современного мира.

Я посещала Воскресную школу этического движения с одиннадцати лет и в пятнадцать стала выпускницей. Я полностью впитала идеи движения и теперь воспринимала любую традиционную религию с безразличием и недоумением.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я стала членом местного сионистского молодежного движения, под названием Мизрахи Хацаир. Но несколько месяцев спустя я поняла, что именно сионизм был причиной непримиримой вражды между евреями и арабами. Я ушла из организации с чувством разочарования и отвращения. В университете одним из моих курсов по выбору был иудаизм в исламе, мне тогда было двадцать. Мой профессор, раввин Авраам Исаак Kaтц, глава отдела еврейских исследований, не жалел усилий, убеждая своих учеников - всех евреев, многие из которых стремились стать раввинами - что ислам произошел из иудаизма. Автором книги, по которой мы занимались, был сам профессор. В каждом стихе учебника, взятом из Корана, детально прослеживалась якобы прямая связь с еврейскими истоками. И хотя реальной целью преподавателя  было доказать своим ученикам превосходство иудаизма над исламом,  меня он убедил в диаметрально противоположном.

Вскоре я обнаружила, что сионизм – это просто сочетание расистских и национальных аспектов иудаизма. Современный светский националистический сионизм вскоре был дискредитирован в моих глазах, потому что я замечала, как большинство лидеров сионизма в Израиле совершенно неуважительно относились к ортодоксальному иудаизму. А когда я узнала, что все ключевые фигуры еврейского общества в Америке поддерживают идеологию сионизма, при этом не чувствуя абсолютно никаких угрызений совести из-за ужасной несправедливости, причиняемой палестинским арабам, я уже не могла считать себя еврейкой.

Одним ноябрьским утром 1954-го года, во время своей лекции профессор Катц аргументировано доказывал, что монотеизм, которому учил Моисей (да благословит его Господь) и ниспосланные ему Заповеди Господни являются основой для приобретения фундаментальной веры и достижения высших духовных ценностей. Если бы закон и мораль создавались исключительно людьми, как это происходит в Обществе Этической Культуры или любом другом агностическом либо атеистическом философском движении, тогда они могли бы многократно изменяться лишь по простой человеческой прихоти, для удобства или в зависимости от обстоятельств. Это привело бы к полному хаосу и к моральному разложению общества. Профессор Катц утверждал, что вера в жизнь после смерти, как учат раввины по Талмуду, это не выдумка, а моральная необходимость. Только тот, кто действительно верит, что однажды предстанет перед лицом Господа в День Суда, чтобы получить награду или наказание за свои земные дела, может обладать самодисциплиной и выдержкой, уметь отказываться от соблазнов, терпеть лишения и боль, чтобы в Будущем утешиться.